Невыносимый зной держался несколько часов, в течение которых они продолжали следить за зарядными лентами. Один раз Билл услышал — скорее ощутил босыми подошвами через раскаленный пол — какой-то слабый звук.
— Что это было?
— Торпеду пустили.
— Во что?
Тембо лишь пожал плечами и продолжал еще упорнее вглядываться в заряды. Еще целый час Билл мучился от жары, усталости и скуки, потом прозвучал сигнал отбоя и вентиляторы принесли желанную прохладу. Натянув на себя форму, Билл устало потащился в кубрик. На доске объявлений в коридоре был наклеен свежий мимеографи-ческий оттиск. Билл прочел расплывчатый текст:
КАПИТАН ЗЕКИАЛЬ ВСЕМУ ЭКИПАЖУ
К ВОПРОСУ О НЕДАВНИХ СОБЫТИЯХ
23/11 8956 года наш корабль участвовал в операции по уничтожению атомными торпедами вражеской установки 17КЛ-345 и вместе с другими кораблями объединенной флотилии «Красная опора» завершил свою миссию. Приказываю в связи с этим всему экипажу прицепить «Знак атомной грозди» к ленте «Награды за совместные боевые действия», а тем, кто впервые участвует в бою, разрешается надеть ленточку «Награды за совместные действия».
ПРИМЕЧАНИЕ: Некоторые лица замечены в ношении «Атомной грозди» вверх ногами, что совершенно недопустимо и по приговору военного трибунала карается смертью.
Глава 7
После героического уничтожения 17KЛ-345 потянулись унылые недели учений и муштры, которые должны были восстановить силы экипажа. В один из таких тоскливых дней раздался сигнал, которого Билл раньше не слышал: будто стальные рельсы ударялись друг о друга в вертящемся металлическом барабане, наполненном стеклянными шариками. Биллу и другим новичкам этот сигнал ничего не говорил, но Тембо прямо-таки слетел с койки и тут же прошелся в пляске «а на смерть нам наплевать», аккомпанируя себе ударами по крышке сундука.
— Спятил? — равнодушно спросил Билл, листая озвученный комикс «Всамделишные приключения сексуального вампира». С открытой страницы книжки доносились зловещие стоны.
— Разве ты не знаешь? Не знаешь? Это же почта, малыш, самый благословенный сигнал во всем космосе!
Конец вахты прошел в суете, беготне, ожидании и стоянии в длинной очереди. Выдача писем велась с хорошо продуманной безалаберностью и медлительностью, но наконец, несмотря на все препоны, почту все же раздали и Билл получил драгоценную открытку от матери. На открытке была изображена Зловонная Падаль — очистные сооружения на окраине их поселка; Билл почувствовал, как к горлу подступил комок. На отведенном для текста малюсеньком квадратике он разобрал материнские каракули: «Урожай плохой, долги, робомул подцепил прокладочный сап — надеюсь, у тебя тоже все хорошо, целую, мама». Но все-таки это была весточка из дома, и Билл, стоя в очереди за обедом, перечитывал ее снова и снова. Стоявший перед ним Тембо тоже получил открытку — сплошные ангелы и церкви, как и следовало ожидать. Перечитав текст в последний раз, Тембо сунул открытку в свою обеденную чашку, чем страшно шокировал Билла.
— Зачем ты это сделал? — возмутился Билл.
— А какой же еще толк от писем? — прогудел Тембо и затолкал открытку еще глубже. — Смотри и учись!
Билл увидел, что открытка начала разбухать. Ее белая поверхность покрылась трещинами и облетела, рассыпавшись на мелкие кусочки, а коричневая внутренность полезла наружу и стала пухнуть, пока не заполнила всю чашку и не достигла дюйма в толщину. Тембо выудил этот влажный ломоть и отгрыз от края здоровенный кусок.
— Обезвоженный шоколад, — проговорил он с набитым ртом. — Отлично! Попробуй-ка свою.
Не успел он договорить, как Билл пихнул свое послание в чашку и, затаив дыхание, уставился на разбухающую открытку. Исписанная обертка отвалилась, но внутренность оказалась не коричневой, а белой.
— Сахар.
— Сахар, а может, хлеб, — сказал он, стараясь удержать слюну.
Белая масса вздулась и полезла наружу. Билл обхватил ладонями края чашки, а масса все росла и росла, поглощая последние капли жидкости, пока в руках у него не оказалась гирлянда из толстых букв длиной не меньше двух ярдов. Буквы сложились в лозунг: «ГОЛОСУЙТЕ ЗА НЕПОДКУПНОГО ПРОХВОСТА — ВЕРНОГО ДРУГА COЛДАТ». Билл откусил букву «Т», подавился и выплюнул мокрую жижу на пол.
— Картон! — сказал он с горечью. — Мать всегда покупает дешевку. Даже на обезвоженном шоколаде экономит... — Он попытался отпить из чашки, чтобы заглушить вкус типографской краски, но чашка была пуста.
Где-то в высших эшелонах власти кто-то принял решение и подписал приказ. Большие события всегда порождаются ничтожными причинами: капля птичьего помета, упав на заснеженный горный склон, катится вниз, обрастает снегом, снежный ком увеличивается, достигает гигантских размеров — и вот уже стремительно несется вниз грохочущая масса льда и снега, ревущая лавина смерти, которая стирает с лица земли целые селения. Такое безобидное начало...
Кто знает, какова была первопричина событий в данном случае — разве только боги знают, но они молчат себе да посмеиваются. Может быть, надменная чванливая пава, жена могущественного министра, размечталась о какой-то редкостной безделушке и своим злобным ядовитым языком так допекла павлина-мужа, что он пообещал ей это украшение — лишь бы отвязалась наконец — и начал изыскивать средства на покупку. Может быть, он шепнул императору о возможности развернуть кампанию в секторе 77/7, где давно уже царит затишье, намекнул на грядущую славную победу, которая, если число погибших будет достаточно солидным, принесет с собой ордена, награды и денежные премии. И таким вот образом женская алчность, подобно птичьему помету, вызвала лавину военных действий, концентрацию могучих флотов, вовлекавших в свою орбиту все новые и новые корабли: так от камня, брошенного в пруд, разбегаются по воде все более широкие круги, пока не достигнут самого берега...
— Идем в бой, — сказал Тембо, принюхиваясь к чашке с завтраком. — К жратве добавлены стимуляторы, вещества, подавляющие болевую чувствительность, селитра и антибиотики.
— И патриотическая музыка тоже по этому случаю? отозвался Билл, стараясь перекричать трубный рев и грохот барабанов, изрыгаемый динамиками. Тембо кивнул.
— Осталось совсем немного времени для спасения Души, дабы занять свое место среди воинства Самеди.
— Поговори об этом со Скотиной Брауном! — взвыл Билл. — У меня твои тамтамы просто из ушей лезут! Как гляну на переборку, так в глазах сразу ангелы плывут на облаках! Не приставай ты ко мне, сделай милость! Обрати Скотину — и к твоей водуистской толпе сразу присоединятся все пастухи, которые занимаются черт знает чем со своими тоатами!
— Я беседовал с Брауном о его душе, но результаты пока сомнительны. Он ничего не ответил, так что я даже не знаю, слышал ли он меня. С тобой, сынок, дело обстоит иначе: ты гневаешься, а это значит, что у тебя есть сомнения, сомнения же — первый шаг к вере...
Музыка оборвалась на середине вопля; на пару минут воцарилась оглушительная тишина, которая столь же внезапно взорвалась объявлением:
— Слушайте все! Внимание всего экипажа! Все по местам... через несколько секунд начинаем передачу с флагмана... транслируем выступление адмирала... Все по местам... — Сигнал общей тревоги заглушил говорящего, но, как только жуткий звон умолк, голос прорезался снова: — Мы находимся на мостике гигантского конкистадора космических равнин — это великолепно оборудованный, оснащенный тяжелой артиллерией супербоевой корабль двадцати миль в длину под названием «Прекрасная Королева»... Вахтенные расступаются... прямо навстречу мне в своей скромной платиновой форме идет гранд-адмирал флота, достопочтенный лорд Археоптерикс... Ваша Светлость, вы могли бы уделить нам минутку внимания? Чудненько! Сейчас вы услышите голос самого...
Заряжающие, напряженно следившие за цветом зарядных лент, услышали очередной взрыв музыки; правда, затем действительно зазвучал низкий гнусавый голос — все пэры Империи почему-то говорят именно такими голосами: